Денис Медведев: «Меняйте обстоятельства под себя!»

Из «Бонча» – в Вышку, из Сколково – в стартап. Экс-председатель Студсовета СПбГУТ, программист-экономист Денис Медведев сегодня возглавляет компанию Oxima – производителя умных масок BRIZR, защищающих от COVID-19.

Для проекта «Полчаса с выпускником» Денис рассказал об учебе, студенчестве и предпринимательском мышлении. Его девиз по жизни – пробуй и меняйся.

– Что для вас «Бонч»? Вы поступили на радиотехнический факультет, потом перевелись на факультет сетей связи, систем коммутации и вычислительной техники (сейчас – факультет инфокоммуникационных сетей и систем), а еще получили здесь второе высшее образование – экономическое.

– «Бонч» – это место, которое сформировало меня. Нас всех формирует окружение. В школе это твой класс, дома – родители. Когда я пришел в «Бонч», он настолько захлестнул меня атмосферой, что я практически перестал появляться дома. Мой день был полностью занят, и меня окружали очень крутые ребята, у которых можно было всему учиться, с которыми можно было проводить время, развлекаться. С третьего курса я учился на дневном и на вечернем, а между занятиями «работал» председателем Студенческого совета. Работать с людьми, строить планы, реализовывать проекты – всему этому я научился в «Бонче». Для меня это альма-матер и школа жизни.

– Расскажите, как вам удалось перевестись на другой факультет, как проходила учеба.

– У меня был радиотехнический факультет, я проучился там год. Потом перевелся на СС, СК и ВТ, и какое-то время, месяца три, мне пришлось учиться сразу на двух факультетах. В середине второго курса мне надо было сдавать разницу в программах – к тому времени это было уже шесть математик. Если на РТ была только высшая математика, то на СС, СК и ВТ – матлогика, алгоритмы, диффуры… Я погрузился в математику, в науку, брал дополнительные уроки, работал с преподавателями после занятий. В конце концов сдал все на отлично и чувствовал себя молодцом.

А потом меня захлестнула студенческая жизнь. Между сессиями мы в Студсовете делали классные вещи (мероприятия, форумы, школы актива) – это меня увлекало, мне нравилось. Но, несмотря на это, у меня не было проблем с тем, чтобы заниматься учебой, сдать диплом на отлично. Умение учиться – это тоже профессия, но обычно на работе требуют совсем другое. Я очень рад, что мне удалось параллельно отучиться и на экономическом, все это было полезным для меня – сейчас моя работа связана с IT, управлением людьми, бизнес-планированием, инвестициями. А после «Бонча» я еще поступил в Высшую школу экономики.

– Почему и зачем?

– На старших курсах университета я увлекся общественной жизнью. Мы создали Студсовет СПбГУТ, который на третий год получил статус лучшего студенческого совета России. Наша школа актива была известна везде – кураторы были организаторами молодежных форумов и школ в разных городах. Я очень активно участвовал в молодежной политике, а на старших курсах стал одним из учредителей Всероссийского студенческого союза – это общественная организация, защищающая интересы студентов, которая существует до сих пор.

Мы устраивали мероприятия в Общественной палате России, работали с Министерством образования. Мне очень хотелось пойти на государственную службу, и я чувствовал, что можно построить карьеру в этом направлении. Пошел в Высшую школу экономики на «Государственное и муниципальное управление», отучился там в магистратуре два года. Учился на одни пятерки, написал диссертацию, а в конце не приехал на экзамены и меня отчислили. В тот момент я уже работал в Росмолодежи в Министерстве образования, организовывал форум «Селигер» – сейчас он называется «Территория смыслов». Мои экзамены в Питере совпали с организацией форума, а я уже жил в Москве и работал в Федеральном агентстве по делам молодежи. Я не разобрался в правилах, думал, потом защищусь, но меня отчислили.

– Пришлось выбирать, что важнее?

– Да. Я подумал, что знания я уже получил. Зачем мне еще одна корочка? У меня их уже две! С этого момента ценность корочек и дипломов для меня растворилась. Мне приходилось раз пять менять работу, и при трудоустройстве меня ни разу не спрашивали о дипломе, оценках или среднем балле. Людям было интересно, какие проблемы я решал, какие задачи выполнял, как я работаю с людьми.

– Давайте вернемся к студенческой общественной жизни. Вы возглавляли Студенческий совет «Бонча». Что для вас было самым сложным и интересным? Чему вы научились благодаря активному участию в общественной жизни, в студенческом самоуправлении?

– Это было потрясающее время – пора настоящей свободы! Я могу только прекрасные слова говорить об администрации университета. Тогда ректором был Александр Александрович Гоголь, он нас поддерживал абсолютно во всем. Вы можете представить себе жизнь, в которой все, что не запрещено, разрешено? Вы можете прийти с любой идеей – она будет поддержана. Вы можете захотеть провести какой-нибудь форум – всероссийский, а лучше международный, чтобы в «Бонч» приехали студенты из других стран, – и вам помогут. Мы с нуля создали организацию и учились всему – от ивент-менеджмента до госзакупок. Ни в университете, ни в школе нет такого предмета, который учит тебя решать проблемы, договариваться с людьми, организовывать закупки техники, продукции, проводить мероприятия, хотя это крайне полезный навык для жизни. В то время в вузе была парниковая атмосфера для того, чтобы мы могли всему научиться и добивались любых высот.

Все началось со школы актива. Государство вписало в закон об образовании пункт, что в каждом вузе должен быть студсовет. И у каждого вуза был бюджет на воспитательную работу, хотя ни организационной культуры, ни проректоров, ни управлений не было – в лучшем случае работали заместители деканов. У нас появился Студсовет – первым его возглавил Иван Фесенко, потом я. Я стал входить в кабинеты, общаться с людьми, принимающими решения. Они меня учили, где-то отказывали, приходилось преодолевать барьеры. Но это ценный опыт, потому что ты, с одной стороны, находишься в государственном аппарате, с другой – на предприятии. Вуз – это крупная компания, корпорация, и ты понимаешь, как все работает, какие есть правила.

Я считаю, что достиг хорошего результата, потому что на пятом курсе мне предложили создать Управление по воспитательной работе и стать сотрудником университета, при этом сразу в должности начальника Управления. Это была первая структура в вузе, которая начала отвечать за работу со студентами. У меня было окрыляющее чувство удовлетворения от пройденного пути, от сделанной работы. И на другой стороне, как сотрудник, я понимал, что уже гораздо больше отвечаю за то, что делаю.

– Вы могли бы сейчас представить себя работающим в вузе?

– Сейчас нет. Я уже не могу работать в корпорации – занимаюсь организацией своей компании, работаю со стартапами. После ухода из Росмолодежи по идеологическим принципам я около полугода был безработным. Активно учился, был ментором на «Форсайт-флоте» [ежегодное мероприятие Агентства стратегических инициатив], возглавлял всероссийский проект по инновациям «Зворыкинский проект», который проводится Росмолодежью. И в какой-то момент меня пригласили работать в Сколково, в технопарк.

– Как строилась ваша карьера там?

– Я попал в департамент НИОКР-сервисов. Это направление отвечает за помощь стартапам в создании прототипов, проведении испытаний до стадии конечного продукта, до массового производства. Кроме того, я отвечал за взаимодействие с государственными органами – Минэком, Департаментом промышленности Москвы, а также с региональными органами власти. Сколково тогда было отдельной федеральной территорией, и в какой-то момент появилась необходимость присоединить ее к Москве. Я занимался подготовкой постановления мэра Собянина о включении Сколково в состав Москвы.

В Сколково я проработал три года, создал маркетплейс НИОКР-сервисов rnd.sk.ru. Сейчас все заказы на технологические услуги, которые генерируют стартапы Сколково, проходят через него. Там же размещены поставщики сервисов для R&D. Сколково оказалось интересным местом, где ты, с одной стороны, как в корпорации, с другой стороны, в некоммерческой структуре – мы работали в интересах предпринимателей, компаний. После трех лет работы там я понял, что либо ты идешь и строишь карьеру, начиная зарабатывать миллионы на ведущих должностях, как босс, либо занимаешься стартапом и, если повезет, когда-нибудь заработаешь миллиарды. Мне захотелось попытать себя!

Работая в Сколково, мы запустили первый в России самокат-шеринг. С этим стартапом мы победили в акселераторе GenerationS, который проводит Российская Венчурная Компания, еще в 2015 году. Были те, кто крутил пальцем у виска – кто будет использовать самокаты для транспорта? А мы не просто были уверены в себе – мы еще обошли других и победили в самом главном на тот момент конкурсе стартапов в России. Первое место получило лекарство от рака, а на втором оказался наш прокат самокатов. Первую станцию мы запустили в 2016 году, затем станции появились в 15 городах России, в Финляндии и на Кипре. Но, к сожалению, наша модель оказалась неустойчивой, поскольку вначале это был станционный прокат (потом мы сделали электрические самокаты и станцию зарядки).

Сейчас модель роста кикшеринга – это модель без станционного проката. Самокаты уже настолько прокачались, что у каждого есть крышечка – техники, которые приезжают, в два счета заменяют аккумуляторы. Станции просто не нужны. На этом моя работа в стартапе закончилась.

– Расскажите, пожалуйста, о своей нынешней работе в новом стартапе. Вы придумали BRIZR – умные маски против коронавируса. Какие задачи стоят перед вами сейчас, что вами движет?

– Вчера в России за сутки коронавирусом заразились 98 тысяч человек, это огромная проблема. Мы создаем ультрасовременные антиковидные маски для врачей, которые работают в красных зонах в госпиталях. Наша маска закрывает все лицо прозрачным экраном, внутри – система вентиляции, своя собственная атмосфера. Человек дышит фильтрованным воздухом, а воздух снаружи не проникает. Есть датчики движения, усилитель голоса с системой шумоподавления, ультрафиолетовый стерилизатор, благодаря которому маска сама себя стерилизует. Это мега-крутая вещь. В прошлом году мы рассчитывали запустить сбор средств на Kickstarter, но не успели – в этом году, надеюсь, запустим.

Есть один нюанс – поскольку это профессиональная маска и она довольно дорогая, мы должны собрать столько средств, чтобы нам хватило на запуск и серийное производство. Поэтому мы хотим вначале получить медицинскую регистрацию маски в качестве медицинского изделия, чтобы больницы могли закупать наш продукт. В правилах Росздравнадзора указаны определенные критерии для масок, а у нас маска сделана из пластика – это сложное и нестандартное устройство, которое плохо вписывается в существующие категории. Сейчас мы переподаем заявку – жернова бюрократии нас немножко притормозили.

– И сколько стоит одна маска?

– 150–200 долларов. Она многоразовая и со временем окупается. Мы хотим зарегистрировать ее именно как маску, а не как щиток, потому что больницы не закупают щитки. Если врачи поймут, что вместо покупки 3000 масок по 200 рублей они смогут купить 60 наших, они вполне смогут это сделать. К тому же наше изделие – это не просто замена маски. Обычная маска защищает окружающих, а не самого носителя, ее эффективность – 90–95% при абсолютно идеальном прилегании. А этого никто не может обеспечить. Люди дышат через щели, выдыхают тоже, запотевают очки, люди испытывают огромный стресс и неудобство. Поэтому мы решили придумать что-то новое и эффективное, что выглядит абсолютно футуристично. Это как будущее, которое внезапно наступило прямо сейчас. Кроме того, мы фильтруем воздух не только на вдох, но и на выдох. [Видеосюжет].

– Денис, спасибо большое! У вас в фейсбуке указано, что вы учились во французских учебных заведениях. Пришлось ли вам жить во Франции?

– Я учил французский со второго класса – у меня была школа с углубленным изучением языка. Мы учились по обмену, к нам приезжали французы. Одна француженка несколько месяцев жила у нас, а потом пригласила меня в свою семью. Я поехал во Францию учить французский язык. Это был уникальный опыт! Если в школе нам давали слова и тему на пересказ, то здесь я научился диалогам, общению, погрузился в разговорный процесс. Я усилил свои навыки и оказался едва ли не единственным человеком в школе, кто свободно говорил по-французски. На втором курсе мне удалось поехать от «Бонча» в высшую школу телекоммуникаций EFFREI в Париже, где были студенты из многих стран. Там я узнал, что в международной среде никто не говорит на французском, все используют английский язык для общения. То есть я мог смотреть французское кино и разговаривать с кассиром в парижской булочной, но не мог нормально общаться с коллегами из других стран.

Сейчас французский язык я использую очень редко. В мире единственный язык общения – английский. И если вы задумываетесь, учить английский или нет, задумываться не надо. У вас есть родной язык и английский. И хорошо бы еще знать один иностранный язык, потому что английский иностранным уже не является. Это всемирный язык общения, его нужно знать по умолчанию. Моему сыну 4 года, я учу его английскому. Я бы хотел, чтобы он уже в школе свободно общался, чтобы у него были друзья из других стран и не было никаких барьеров.

– А если перейти к советам для студентов «Бонча» – что надо успеть за 4–6 лет студенческой жизни?

– Я могу сказать, чему ни один университет никогда не научит. Он не научит вас софт-скиллз – мягким навыкам и решению настоящих проблем. Когда я работал в молодежной политике, на круглом столе по предпринимательству с Уполномоченным при Президенте РФ мы однажды подняли вопрос, бывает ли вообще бизнес «молодежным». Не бывает! Ты либо занимаешься бизнесом и становишься субъектом правовых отношений, несешь полную ответственность – либо нет. Проблема в том, что люди, придя на первый курс, по-разному определяют для себя вуз, в котором хотят учиться. Одна из проблем российского образования – это обязательный призыв в армию. Люди часто распределяются по вузам, по льготным местам так, как получится, а не так, как им хотелось бы. А еще ни на первом, ни даже на третьем курсе ты еще не знаешь, чем будешь заниматься в жизни.

Поэтому, если вы пришли в вуз и вам что-то не нравится, вы можете все поменять. Благодаря ЕГЭ вы можете поступить еще раз. Можете сменить факультет, как я это сделал, и найти себя. Вы не должны испытывать постоянный стресс и тревогу по поводу того, что вас что-то не устраивает. Меняйте обстоятельства под себя и находите то, что вас вдохновляет! Чтобы вы получали энергию от того, чем занимаетесь.

– Что бы вы пожелали университету в 2022 году?

– Я бы пожелал много денег, крутых студентов и больших амбиций! Хочется, чтобы «Бонч» ставил максимально высокую планку – был не петербургским вузом, а вузом национального уровня, был бы известен в мировом масштабе.

– Вы могли бы дать карьерные рекомендации студентам и выпускникам?

– Работать на предприятии может научить только предприятие, поэтому вам никогда не хватит просто отучиться на факультете. Для получения любого навыка начального уровня в среднем хватает 20 часов – это погружение в тему, ее изучение. Получив такой навык, вы сможете найти работу с минимальной зарплатой в любом городе, в любой стране. Если вы хотите работать, не нужно ждать, пока вы отучитесь пять лет, высшее образование не учит зарабатывать деньги.

Сейчас дефицит кадров почти во всех отраслях. Из-за демографической ямы 90-х годов на рынке труда намного меньше молодых людей, чем 10 лет назад. Всегда найдутся желающие, которые возьмут вас на бесплатную стажировку, и те, кто готов платить вам небольшие деньги. А через 2–3 года вы начнете получать вполне хорошую зарплату, если постоянно будете учиться. Когда я брал на работу старшекурсников или вчерашних выпускников, меня не интересовали ни тема их диплома, ни оценки. Я смотрел только на наличие профессионального опыта и софт-скиллз. В XXI веке багажа полученных знаний вам хватит ненадолго – хорошо, если на три года. Обучайтесь! Если чувствуете, что вам не хватает одной специализации, берите вторую. Не понравится – бросите и найдете третью. В конце концов найдете то, чем вам хочется заниматься, что вас вдохновляет. Главное – получать удовольствие от того, что вы делаете.

– И последний вопрос. Может ли каждый стать предпринимателем? Помог ли вам в жизни опыт студенческой проектной работы?

– В студенческие годы мы зарегистрировали первое юрлицо. Этот опыт был для меня неудачным, и я решил, что буду работать в общественной деятельности, строить государственную карьеру. Но позже я понял, что мне трудно подчиняться кому-то и мои компетенции выше тех задач, которые приходится решать на наемной должности. Сейчас я генеральный директор, знаю все аспекты бизнеса и готов нести за него ответственность. У многих людей нет опыта решения проблем, им некомфортно на такой позиции. Думаю, пять-семь процентов людей – это предприниматели, а остальные или получают этот скилл, или работают по найму. Работать в найме абсолютно нормально – это гарантирует людям уверенность в завтрашнем дне, позволяет планировать, брать ипотеку.

Нет необходимости всем быть предпринимателями, но, будучи сотрудником, вполне можно использовать предпринимательский подход. Предпринимательство – это не про то, как заработать деньги, а про то, как ответить на какой-то запрос, проблему в обществе, в бизнесе, во взаимодействиях с людьми, в процессах. Вы находите решение, и, если оно достаточно хорошее, люди готовы за него платить. Процесс можно тиражировать, масштабировать и в конце концов заработать на добавленной стоимости. Самое главное – придумать идею! В нашей стране очень мало малого бизнеса – меньше 30%, а его уровень в нормальной экономике – примерно 60–70%. Поэтому еще есть огромный потенциал для роста. Любой может попробовать этим заняться, и с первого раза это, наверное, не получится.

Будьте готовы, что будет фейл, из которого надо извлечь полезный опыт. Второй, третий, пятый раз приведет вас к тому проекту, которым вы готовы заниматься всю жизнь, который вас заводит, к которому тянутся люди, а вы растете. Вот так!

Материал подготовила Ирина Павлова

Материал подготовлен УМиР