Надежда Медведева: «Институт научил нас читать схемы!»

Героиня проекта «Полчаса с выпускником» – Надежда Медведева, технический писатель в IT-компании BIA Technologies, выпускница Ленинградского электротехнического института связи. Ее личная стратегия – постоянно учиться, а годы работы на междугородке, производстве и в стартапах – свидетельство искреннего интереса к технике и технологиям.

В интервью Надежда Николаевна рассказывает о «Бонче» 1970-х, о профессиональном самосовершенствовании в качестве инженера, программиста и технического писателя и о том, как преуспеть сегодня на высококонкурентном рынке труда.

– Расскажите, пожалуйста, как вы попали в «Бонч», почему выбрали техническую специальность?

– У меня была тяга к математике, физике, английскому – мне это было интересно, и я из семьи военнослужащего. Отец мой был заместителем командира полка связи по технике, или зампотехом. Когда я выбрала институт связи, это было воспринято в семье на ура. Мы жили в Белоруссии, и сразу после школы я поступала на факультет кибернетики в Белорусском государственном университете. Математику и физику я сдала на отлично, но у меня получилась накладка с сочинением – не дотянула до проходного балла, который был очень высоким. Поскольку все мои одноклассники поехали в Ленинград, на следующий год я отправилась туда же и поступила в Ленинградский институт связи с огромным запасом. В 1972 году в ЛЭИСе открылись два новых факультета – автоматической электросвязи и многоканальной электросвязи, и в 1973 году я поступила на факультет многоканальной электросвязи.

– Вы учились пять лет?

– Да, мы учились пять полных пять. Наша группа М-36 два года была лучшей на курсе по всем показателям. Мы гордимся этим, нас даже специально фотографировали. Окончила институт в 1978 году как инженер электросвязи. Если взять мой военный билет, то там я числюсь именно как инженер электросвязи.

– То есть вы еще окончили военную кафедру? Что вам особенно запомнилось?

– Да, мы окончили военную кафедру, она оставила очень хорошие впечатления. Если по связи, как вы понимаете, приходит ученик и у него разрозненные впечатления – здесь коммутация, здесь каналы, как это все вместе работает, то на военной кафедре мы получали общий тракт связи, переговаривались друг с другом и могли прочувствовать всю эту связь как таковую!

Когда мы поступили в «Бонч», нам говорили, что через год или два мы будем учиться в новом здании на проспекте Большевиков. Но окончили мы институт на Мойке, а новое здание еще не было построено. Учиться на Мойке мы любили, и я даже рада, что мы не уехали на Большевиков.

Нам хорошо преподавали базовые предметы, например, теоретические основы телекоммуникаций. У нас были такие предметы, как теория линейных электрических цепей, теория нелинейных электрических цепей. И лекции, и практические занятия были очень хорошими. Мы решали много задач на законы Кирхгофа, а преподаватель, которая вела у нас практические занятия, и сейчас работает на кафедре – это Голубенко Наталья Ивановна [старший преподаватель, заместитель декана факультета фундаментальной подготовки по учебной работе]. В нашей группе были очень хорошие мнения о ней. Была сильная кафедра усилительных устройств. У нас преподавал доктор технических наук Лурье Борис Яковлевич. Сами понимаете – если человек знает предмет, очень хорошо его понимает, то он и доносит его легко. Мы учили законы затухания, знали, как надо усиливать сигнал, чтобы он дошел до абонента, а усилители – это очень важный элемент.

Институт научил нас читать схемы! Это потом помогло мне в практической работе как на междугородке [междугородной телефонной станции], так и на производственном предприятии. Помогает и сейчас, когда я занимаюсь чисто программным продуктом.

На старших курсах у нас была специализация, и я не могу сказать, что она была сильной. Тогда еще господствовал аналог, цифры не было. Когда после института я по распределению пришла работать на коммутационную станцию ARM-20 [автоматическая междугородная телефонная станция], то поняла, что нам в институте о станциях ARM почти ничего не говорили. Нам рассказывали о декадно-шаговых станциях, которые уходили в прошлое. Может быть, они работали еще где-то в маленьких городах, но постепенно ушли.

– А что вы помните из студенческой, внеучебной жизни?

– Наша студенческая жизнь отличалась от вашей. У нас были поездки на сбор картошки, были стройотряды – сейчас я стройотрядов не вижу. В общем, это было полезной практикой – ты узнаешь человека, с которым учишься, в реальной жизни. Как в связке! Как у Высоцкого: «Пусть он в связке в одной с тобой – Там поймешь, кто такой!» Вот тут людей, конечно, узнавали. Контакты налаживались лучше. Полезная практика!

А распределение вообще было сильной стороной. Сейчас выпускник выходит и не имеет работы – он должен сам устроиться, а тогда ты был точно привязан к какому-то предприятию. Ты получал практику, знал, нравится тебе эта работа или нет, обзаводился знакомствами, знаниями. Я считаю, это надо снова внедрять.

– Частично это реализовано через целевой набор, когда компания оплачивает обучение и специалист возвращается на 3–5 лет. Но это не массовая практика. А сколько вас обязали отработать после распределения?

– Надо было обязательно отработать 3 года. Я распределилась на междугородную телефонную станцию. Это было продвинутое предприятие в сфере связи. К нам приходили представители отдела кадров, смотрели кандидатов, беседовали и приглашали на работу тех, кого посчитали нужными.

– Не можем не спросить – все-таки в технические вузы чаще поступают молодые люди, а не девушки. Не было ли вам как-то сложно или некомфортно учиться среди молодых людей?

– Абсолютно нет! Может быть, в те годы, когда институт только появился, девушек не было или их было мало. Но в наше время в нашей группе было наполовину юношей и девушек.

– Идеально! Diversity.

– Да. Так вот это diversity дало нам пять пар из группы! Сейчас молодые люди, конечно, женятся гораздо позже, а тогда считали, что надо заводить семью, и у многих уже дети родились к окончанию института. Учиться в женском коллективе мне было бы неинтересно. А учиться там, где есть и юноши, и девушки, гораздо интереснее!

– Замечательно, что у вас была такая возможность!.. Надежда Николаевна, мы знаем, что вы работали программистом на телефонной станции и фактически стали тем человеком, который застал превращение огромных компьютеров в лэптопы IBM на столе. Как, по-вашему, изменились сами связисты за несколько последних десятилетий на фоне глобальных технологических изменений?

– Любая цель связиста – поддержать оборудование, обеспечить полноценную бесперебойную работу системы, обеспечить передачу информации. Цели связиста не изменились. А вот оборудование, которое отвечает за передачу информации, изменилось коренным образом. Если в 1978 году, когда я окончила институт и пришла на междугородку, господствовал аналог, то постепенно все переходило на цифру. И это было действительно интересно! Я пришла на ARM-20 и отработала там год линейным инженером. Я изучила все оборудование, и развиваться дальше было уже некуда. Эксплуатация для меня – это не очень интересно, потому что оборудование постоянно не меняется, а знать работу досконально и выполнять одно и то же, по-моему, не так интересно.

Через год у меня появилась возможность перейти в группу, которая курировала взаимодействие междугородки и вычислительного центра, который печатал нам счета и обрабатывал биллинг. Весь биллинг был организован на ЕC-1020 [советские ЭВМ] – это были действительно огромные машины, которые обрабатывали нашу информацию. Когда я пришла на станцию, у нас в цеху исходящие разговоры писались на перфокарты [картонные носители информации с отверстиями], а потом эта информация закачивалась на огромные бобины магнитных лент. Сами понимаете, что магнитные носители – это совершенно ненадежный носитель... Потом мы стали постепенно переходить на цифру. Появилась станция АXE-10 [цифровая коммутационная система], которая уже была ориентирована на цифру. О перфокартах все забыли, но все равно появилась необходимость в статистической обработке данных о работе станции.

И когда в 1984 году на станции стали организовывать группу внедрения вычислительной техники, я попала эту группу. Мой сын поехал с детским садом на дачу, а меня на все лето отправили учиться в Киев на курсы. Там я изучила основы, стала программистом, получила диплом. Мы стали программировать на «Макроассемблере». Сначала писали программы для нужд автоматической станции, а в девяностые годы стали писать программу для первичной сети, для оперативной работы. Когда происходит авария на каналах связи, все оконечное оборудование встает. Чтобы обеспечить его работу, надо вести графики обходов и замен (вводить обходные трассы связи), извещать потребителей в подразделениях в городах. Наша программа все это обеспечивала, была очень эффективной. В других городах такого не было, и мы продавали свою программу в Вологду, Сыктывкар, Мурманск. Наше предприятие не имело лицензии на производство программного продукта, и бухгалтерия даже не знала, как фиксировать поступающие средства за эту программу. Здесь я в первый раз столкнулась с нематериальным активом.

Станции, машины – это материальные активы, а интеллектуальные продукты – нематериальные. Они тоже имеют свою стоимость. Наверное, в те годы и зародилось техническое писательство. Нематериальные активы надо было регистрировать, чтобы идея не была украдена другими, не присвоена какими-то другими разработчиками. Нужно было организовывать и оформлять патенты – для этого надо было писать техническую документацию.

– Расскажите, как дальше складывалась ваша карьера? Как вы повышали квалификацию?

– Я работала и постоянно училась. Наше предприятие было тесно связано с ЛИМТУ – Академией методов и техники управления [входит в ИТМО], которая раньше называлась институтом технологий и методов управления. Там была хорошая подготовка, учеба на достаточно высоком уровне. Мне это нравилось, и мы там постоянно чему-то учились. Программные продукты все время развивались: мы начинали с «Макроассемблера», потом были Visual FoxPro, Visual Basic, Delphi... Мы учились с отрывом от производства, чтобы переписать нашу программу-узел на новую базу, на новые средства. До двух часов дня мы были на работе, потом нас отпускали домой, а с шести до десяти вечера мы учились в ЛИМТУ. Изучили всю линейку Visual Studio. Это был уже 2008 год.

К тому времени междугородка объединилась с Петербургской телефонной сетью, «Ростелеком» стал работать с компанией Siemens, которая внедряла свой программный продукт. Процесс курировала компания-интегратор Step Logic. Их аналитики говорили, что надо писать программу с учетом расположения оборудования на карте. А мы в то время по нашим данным строили всю трассу наоборот. Когда я перешла в Step Logic, мы разрабатывали программное обеспечение для «Таттелекома» на основе программного продукта Physical Network Inventory, это было замечательно. Ты имеешь карту, на которой распределяешь в городе АТС. Внутри АТС – этажи, на каждом – зал, в зале – оборудование, стойка, платы, коммутатор. Там прописывалась вся достоверная коммутация.

Потом я перешла в «Армтел» – производственное предприятие, которое выпускало промышленное оборудование связи. Это было оборудование громкоговорящей связи, которое используется на нефтехранилищах, атомных станциях, в аэропортах. Не только сами громкоговорители – настольные, настенные устройства, но и коммутационное оборудование, которое обеспечивает связь, и управление этими устройствами. Там я писала техническую документацию, надо было читать схемы.

– В последние годы вы работаете в BIA Technologies – это бизнес-интегратор, разработчик программного обеспечения. Чем вы занимаетесь как технический писатель?

– Поскольку я бывший программист, мне все-таки больше с руки писать техническую документацию для программных продуктов. Я, может быть, не знаю новых языков, но я в них ориентируюсь, для меня это несложно. В компании было много нематериальных активов (программ). Их надо было зарегистрировать, написать для них документацию. И мы пишем весь комплекс документов: техническое задание, описание программы, руководства оператора, системного программиста, пользователя – все для того, чтобы зафиксировать этот действующий нематериальный актив. Кроме того, я пишу документацию для регистрации в Роспатенте, конкурсную документацию. Общаюсь с разработчиками, аналитиками, руководителями проектов.

Сейчас мне интересно – я пишу документацию для нового программного продукта self-service BI (BI – это инжиниринг, бизнес-процессы, а self-service – самообслуживание). Если раньше пользователи, чтобы построить аналитические отчеты, нуждались в помощи IT-специалиста, то благодаря «самообслуживанию» айтишники уже не нужны. База и витрины данных настраиваются так, что пользователь имеет к ним доступ и сам пользуется аналитическими инструментами.

Другие специалисты из нашей группы технической документации пишут инструкции для пользователей по разным программным продуктам. Компания работает на платформе 1С. Через центр управления предприятием мы поддерживаем все взаимосвязи и бизнес-процессы.

– Вы удаленно работаете все время?

– Удаленно работать я стала только с началом карантина по коронавирусу. Общения недостает! Благо, я живу недалеко от офиса, могу иногда приходить.

– Каково это – работать в стартапе? Вы знаете о самых современных подходах в IT – Scrum, Agile и других. Как вам удается «оставаться на волне»?

– Наша фирма работает непосредственно с транспортной компанией «Деловые линии», это наш основной заказчик. Есть и другие заказы, конечно. Например, был проект для «Газпром нефти» по диспетчеризации вторичной логистики. Это было очень интересно, я была непосредственно в группе разработчиков.

В BIA Technologies работа настроена, можно сказать, идеальным образом – лучше, чем на предприятиях, на которых я когда-либо работала. У нас есть Confluence [пространство для командной работы], используются методологии Agile [гибкий подход к разработке], Scrum [способ организации рабочего процесса: прозрачный, командный, с непрерывным улучшением, с ограничениями по времени]. Мы работаем по спринтам – задачи разбиваются на месяц, и все знают, кто что делает. Есть взаимосвязь, ретроспектива результатов. Если есть какие-то ошибки, их исправление переходит на следующий спринт. Такими кусочками, спринтами все отрабатывается.

Документация идет в Confluence – там есть все протоколы, технические задания, результаты ПМИ (Программы и методики испытаний). Можно в любой момент посмотреть, кто с чем работал и в какой момент это было сделано. Confluence у нас организован как общедоступный твики-материал. Из Confluence идут ссылки на Jira [программу управления проектами], на разработку заявок, отработку отдельных задач. Можно посмотреть в Jira все задачи по спринту: кто что делает, в какой момент, какое количество времени тратится на какую задачу. Проект оценивается по трудозатратам, а трудозатраты – это отработка какой-то задачи. Так ведется процесс.

В «Армтеле» были зачатки такой системы, там только вводили Confluence, но никакой отработки в Jira, никакой связи не было. А здесь разработка программного продукта построена именно так, как это должно быть. И очень полезно молодым людям приходить и учиться, сразу получать навыки работы так, как это должно быть.

– Есть ли у вас пожелания в адрес выпускников, студентов университета, абитуриентов?

– Мое пожелание – всегда учиться! Никогда не лениться умом, чтобы быть на острие, быть в курсе, чтобы тебя не выбросили. У нас ведь многие люди были на междугородке, многие не хотели учиться. Мне начальник говорил: «Тебе же скоро выходить на пенсию, куда ты гонишь? Ты все наращиваешь, наращиваешь темпы – зачем? Сбавь темп!» Темп я не сбавила – он у меня все нарастает и нарастает. Информации много, и хочется все узнать, понять и изложить. Не хочется быть за бортом жизни! Совсем не хочется!

Буду работать так, как мой отец, – до последнего дня. Он, бывший военный, работал референтом у директора завода. Ничего не знал – научился! Освоил компьютер, стал оформлять на нем документацию, работал с заказчиками. Если человек хочет, то добьется. И будет держать себя в тонусе и не распускаться. Поэтому молодым людям я действительно желаю учиться!

– Вы сейчас с «Бончем» как-то пересекаетесь?

– Практически нет. Если на междугородке еще пересекались, то сейчас у меня совершенно другая специализация. BIA Technologies работает на «Деловые линии». Это логистика, а логистика – это математика. У нас работает Михаил Красильников, он читает приглашенные лекции в Executive MBA (Executive Master of Business Administration) в СПбГУ. С его участием в компании на основе CPLEX разработали «БИПЛЕКС-BPLEX» (от BIA Technologies) – линейный оптимизатор, который используется в задачах по прогнозированию доставки, нагрузки. В общем, у нас очень сильные математики. И много молодых людей со всех концов нашей страны. У нас площадки в Питере, в Москве, в Омске и Владимире. Из технических писателей здесь только я и начальник подразделения, остальные находятся в Омске. Они занимаются инструкциями.

Меня брали для написания документации по нематериалыным активам, а остальные занимаются инструкциями по продуктам, которые постоянно совершенствуются. Инструкциями пользуются водители, менеджеры. Группа технической документации у нас очень сильная.

– Как человек с техническим образованием, вы наверняка имеете определенные преимущества в профессии. А гуманитарий мог бы стать техническим писателем?

– Ему было бы сложнее. В компании, где работает моя бывшая коллега, технические писатели – это два бывших бухгалтера. Им сложнее… Но если человек захочет, он, конечно, во всем разберется. Вам не надо знать программный язык, но вы должны знать, как он используется. Сложно будет вначале, а потом пойдет как по накатанной – у вас в голове сложится схема, система, вам станет гораздо проще. Когда я пришла в BIA Technologies, здесь еще не так четко оформляли проекты. А сейчас все идет по системе – просто замечательно!

Технологии Business Intelligence (BI) я знала и раньше, когда мы в Step Logic начинали заниматься программой Qlik Sense. А здесь на базе QlikView и Power BI пользователи могут работать и обучаться сами. Ты многое узнаешь, видишь, как идет процесс. Это интересно!

– Что вы могли бы рекомендовать студентам? Какие качества надо в себе развивать для построения карьеры? На что обратить внимание еще в студенческие годы? Активность, коммуникабельность, налаживание связей?

– Активность и коммуникабельность – это обязательные условия, без них человек ничего не добьется. Вода камень точит! Надо обязательно стараться, добиваться. Маленькими шажками можно далеко уйти!

– Что бы вы пожелали университету телекоммуникаций?

– Сейчас в «Бонче» такое количество специализаций, что это даже сравнивать нельзя с тем, что было в ЛЭИСе. Мне бы хотелось, чтобы университет телекоммуникаций вышел на уровень университетов типа МФТИ [Московский физико-технический институт, Физтех], чтобы наши дипломники везде котировались – за границей и где угодно! В свое время, когда я готовилась к поступлению в «Бонч», я решала задачи МФТИ.

Развивайтесь! И главное – не надо ничего не бояться! Когда я еще только смотрела сайт BIA Technologies, то думала, что там все такие молодые, продвинутые, а мне 62 года – кто меня возьмет? А мне позвонили и пригласили встретиться. Когда я показывала документацию, которую писала до этого, один из системных архитекторов сказал мне, что еще не видел такой хорошей документации.

Так что давайте работать! Будем развиваться и дальше! Муж моей подруги Инны всегда говорил: «Что не развивается, то мертво!» Я очень хорошо усвоила эту формулу. Человек действительно должен развиваться, иначе он останавливается либо просто постепенно деградирует. Помните об этом!

Материал подготовлен УМиР